СЛАВЯНСК:
ГОРОД, КОТОРЫЙ ЖИВ
ГОРОД, КОТОРЫЙ ЖИВ
Поезд "Одесса-Константиновка" подъезжал к славянскому вокзалу рано утром. До рассвета оставалось еще несколько часов, сонные и замученные 16-часовой дорогой пассажиры толпились в проходе с чемоданами, готовясь как можно быстрее покинуть душный плацкартный вагон. Бегло посмотрев на свою подругу Аню, я поняла, что совершенно не сговариваясь, мы думали об одном и том же – оно нам вообще надо было? Ехать в этот маленький провинциальный городок на севере Донецкой области, обстановка в котором едва ли обещала быть дружественной к двоим одесским студенткам-журналисткам, одна из которых говорит на украинском языке.
- Оно не работает! Третий раз вызываю, а толку никакого! – Я снова и снова набирала номер службы такси, заблаговременно найденный в интернете.
- Ну спробуй ще… – Cонным голосом ответила Аня. Я не успела возразить, как в разговор вмешался мужчина средних лет с боковой полки напротив:
- Какой у вас там номер, девчат? – Спросил он, а услышав мой ответ, улыбнулся и с характерным для восточных областей мягким «г» сказал:
- Где вы его только откопали? У нас тут одна только служба работает, а вы непонятно куда звоните.
Получив наконец заветный правильный номер, мы вызвали машину.
- Ну спробуй ще… – Cонным голосом ответила Аня. Я не успела возразить, как в разговор вмешался мужчина средних лет с боковой полки напротив:
- Какой у вас там номер, девчат? – Спросил он, а услышав мой ответ, улыбнулся и с характерным для восточных областей мягким «г» сказал:
- Где вы его только откопали? У нас тут одна только служба работает, а вы непонятно куда звоните.
Получив наконец заветный правильный номер, мы вызвали машину.
О местных такси расскажу немного подробнее. Существует единая служба «3202», которая работает. Ну как работает…Вам перезванивает оператор, и сквозь помехи и шумы раза три выспрашивает название улицы. После недавнего переименования большинства улиц в городе редкий оператор не переспросит вас: «А это та, которая раньше была такой-то?», и, если вы не сможете ответить, будьте готовы к недовольству в голосе и занесению в список личных врагов обидчивой девушки. А если процесс заказа машины таки увенчается успехом, через 10-15 минут перезвонят и сообщат, что вас ожидает какая-нибудь синяя «брвфпа» (помехи и шумы все еще никто не отменял).
Выйдя из вагона, мы направились в сторону вокзала. Он оказался довольно большим, хорошо освещенным, с охранниками и даже двумя неработающими, но крайне внушительными турникетами на входе и выходе. Едва справляясь с сумками (две девушки приехали на четыре дня, разумеется, вещей было немало), мы вышли из здания вокзала и с горем пополам разыскали свою синюю «брвфпу», оказавшуюся в этот раз старенькой потрепанной «део ланос».
Выйдя из вагона, мы направились в сторону вокзала. Он оказался довольно большим, хорошо освещенным, с охранниками и даже двумя неработающими, но крайне внушительными турникетами на входе и выходе. Едва справляясь с сумками (две девушки приехали на четыре дня, разумеется, вещей было немало), мы вышли из здания вокзала и с горем пополам разыскали свою синюю «брвфпу», оказавшуюся в этот раз старенькой потрепанной «део ланос».
- А вы не местные ведь? Откуда приехали? – Поинтересовался таксист. Стоит отметить, что большинство мужчин средних лет в Славянске почему-то очень похожи друг на друга – по манере говорить, одеваться, да и как-то в целом. Поэтому вряд ли я отличила бы мужчину, который дал нам номер такси в поезде от этого приветливого таксиста.
- Из Одессы. – Без особого энтузиазма ответила я. Не было никакого желания промозглым ноябрьским утром после многочасовой дороги рассказывать первому попавшемуся таксисту, что Славянск был городом моего детства. Сюда, к бабушке и дедушке, меня привозили на пару месяцев каждое лето. Но в последний раз я была тут пять лет назад и теперь смотрела на город из окон скрипучего «ланоса» едва ли не так же настороженно, как Аня, впервые в жизни попавшая на восток Украины.
- Из Одессы. – Без особого энтузиазма ответила я. Не было никакого желания промозглым ноябрьским утром после многочасовой дороги рассказывать первому попавшемуся таксисту, что Славянск был городом моего детства. Сюда, к бабушке и дедушке, меня привозили на пару месяцев каждое лето. Но в последний раз я была тут пять лет назад и теперь смотрела на город из окон скрипучего «ланоса» едва ли не так же настороженно, как Аня, впервые в жизни попавшая на восток Украины.
- Из Одессы? Вот вы нам тепло и привезли! Пару дней назад снег лежал, а завтра уже +10 обещают. Жара! – Восхитился таксист.
- А мы ведь можем поехать через автостанцию, чтб не делать круг? – Поинтересовалась я, уже узнавая такие родные когда-то улицы в районе дедушкиного дома.
- Можем. А говоришь, не местная… - С досадой в голосе ответил таксист.
Оказывается, везти приезжих по более длинной дороге любят не только хитрые одесские таксисты.
- А мы ведь можем поехать через автостанцию, чтб не делать круг? – Поинтересовалась я, уже узнавая такие родные когда-то улицы в районе дедушкиного дома.
- Можем. А говоришь, не местная… - С досадой в голосе ответил таксист.
Оказывается, везти приезжих по более длинной дороге любят не только хитрые одесские таксисты.
Но вскоре я вспомнила один факт: дорога от автостанции до улицы Торговой всегда была едва ли не самой раздолбанной дорогой в мире. Десятилетиями славянские автолюбители объезжали этот участок, пытаясь хотя бы не добить и без того не самые новые машины. Уже готовясь выслушать укоры водителя, которого буквально заставили ехать этим путем, я с удивлением обнаружила, что дорогу починили. Ни одной ямы или неровности. Я с какой-то странной досадой оглянулась – это буквально конец эпохи.
Солнце еще и не думало вставать, когда мы наконец добрались до дедушкиного дома и , заплатив за проезд меньше 30 грн (такси в Славянске чуть ли не вдвое дешевле, чем в Одессе) страшно уставшие легли спать, отложив общение с родственниками и городом как минимум до обеда.
Мы проснулись около двенадцати часов и теперь могли как следует осмотреться. На первый взгляд дедушкин дом мало изменился за те пять лет, что я его не видела. Но на самом деле это было не так.
Чуть ли не в каждой комнате на стене был прикреплен фонарь на аккумуляторе.
- Зачем они везде? Разве свет выключают? – Спросила я у Ромы, своего дяди, который живет сейчас вместе с дедушкой.
- Не выключают, но пусть висят, мало ли что…
Мы проснулись около двенадцати часов и теперь могли как следует осмотреться. На первый взгляд дедушкин дом мало изменился за те пять лет, что я его не видела. Но на самом деле это было не так.
Чуть ли не в каждой комнате на стене был прикреплен фонарь на аккумуляторе.
- Зачем они везде? Разве свет выключают? – Спросила я у Ромы, своего дяди, который живет сейчас вместе с дедушкой.
- Не выключают, но пусть висят, мало ли что…
Начинать разговор о событиях двухлетней давности, перевернувших жизнь города и местных жителей, я не спешила. Как выяснится немногим позже, такие разговоры возникают сами по себе. Вот и тогда случилось именно так, за завтраком в летней кухне (кухня на самом деле вполне себе «зимняя», отапливаемая, но так принято – называть отдельные от дома кухни «летними»).
- Мы должны быть готовы, если вдруг опять…- Объяснял Рома. – Чтоб не было, как тогда. Ты спрашиваешь про фонарики...А тогда света целыми днями не было, а то и неделями. И не только света, но и воды. Нам повезло, у нас колодец с технической водой в огороде, а у соседей – с питьевой. А люди из спальных районов на машинах за водой ездили. Помню, бабуля из пятиэтажки напротив пришла с бутылкой, попросила воды, сказала, что больше бутылки на четвертый этаж не донесет. Набрал тогда ей несколько ведер и отнес…
- Мы должны быть готовы, если вдруг опять…- Объяснял Рома. – Чтоб не было, как тогда. Ты спрашиваешь про фонарики...А тогда света целыми днями не было, а то и неделями. И не только света, но и воды. Нам повезло, у нас колодец с технической водой в огороде, а у соседей – с питьевой. А люди из спальных районов на машинах за водой ездили. Помню, бабуля из пятиэтажки напротив пришла с бутылкой, попросила воды, сказала, что больше бутылки на четвертый этаж не донесет. Набрал тогда ей несколько ведер и отнес…
- Але ж зараз все спокійно? – Спросила Аня.
- Конечно, но мало ли, что…Я вот сей час дом утепляю, печку угольную хочу восстановить, чтоб не бояться отключений газа. – Рома говорил об этом с какой-то неясной гордостью и уверенностью, но из каждой его фразы, из каждого слова сквозило страхом. Как бы жутко не было это осознавать, многие славянцы все еще не оправились, да и вряд ли когда-нибудь полностью оправятся после пережитого. Едва ли довольный жизнью и уверенный в будущем человек станет заново строить посреди жилого дома угольную печь, убранную оттуда лет 10 назад из-за абсолютной бесполезности.
- Конечно, но мало ли, что…Я вот сей час дом утепляю, печку угольную хочу восстановить, чтоб не бояться отключений газа. – Рома говорил об этом с какой-то неясной гордостью и уверенностью, но из каждой его фразы, из каждого слова сквозило страхом. Как бы жутко не было это осознавать, многие славянцы все еще не оправились, да и вряд ли когда-нибудь полностью оправятся после пережитого. Едва ли довольный жизнью и уверенный в будущем человек станет заново строить посреди жилого дома угольную печь, убранную оттуда лет 10 назад из-за абсолютной бесполезности.
- А что это за штука? – поинтересовалась я, обратив внимание на непонятный предмет, предположительно относящийся к бытовой технике.
- Это сушилка такая специальная, для овощей и фруктов. Мы с Ромой уже несколько мешков насушили всякого. У нас и морозилка есть, но когда свет выключали, все растаяло, а после сушилки можно где угодно хранить, ни свет, ни холод не нужны. – Рассказал дедушка, вытаскивая из пластикового ведерка на столе несколько долек засушенных яблок и какие-то ягодки. – Держите, как конфеты, только без сахара и натуральные!
- Это сушилка такая специальная, для овощей и фруктов. Мы с Ромой уже несколько мешков насушили всякого. У нас и морозилка есть, но когда свет выключали, все растаяло, а после сушилки можно где угодно хранить, ни свет, ни холод не нужны. – Рассказал дедушка, вытаскивая из пластикового ведерка на столе несколько долек засушенных яблок и какие-то ягодки. – Держите, как конфеты, только без сахара и натуральные!
Славянск, июнь 2014
Я решила отдать дань ностальгическим воспоминаниям и пройтись по дедушкиной усадьбе. Все было одновременно таким, как раньше и совершенно другим, казалось, дом, огород, высокий забор, все это стало как-то меньше, ниже что ли…Или это просто я как-то выросла?
-Деда, а почему на окнах следы от крестов скотча? Разве их не на заброшенные дома клеят?
- Нет, они для другого нужны. Я их клеил, когда бомбили. Если бы взрывной волной вынесло стекло, оно выпало бы цельным куском, а не разлетелось на осколки.
-Деда, а почему на окнах следы от крестов скотча? Разве их не на заброшенные дома клеят?
- Нет, они для другого нужны. Я их клеил, когда бомбили. Если бы взрывной волной вынесло стекло, оно выпало бы цельным куском, а не разлетелось на осколки.
Те несколько месяцев в 2014-м году в моей семье вспоминают редко. В Крыму, где я родилась и выросла и где сейчас живут мои родители, тогда только состоялся так называемый «референдум», в Одессе, где живу и учусь я, усугублялись конфликты, достигшие апогея 2-го мая, а в Славянске, где и сейчас живут большинство родственников, как раз начались военные действия. Казалось, вся наша жизнь просто берет и рушится, и никто ничего не мог сделать.
Вот этот дедушкин дом, такой знакомый и родной, оказался в центре самых страшных событий, которые только можно себе представить. По несколько дней мы не могли связаться с родными, и могли только гадать, что с ними происходит. Дедушке и дяде повезло, здесь под домом есть подвал, который все называли «прегребиця», и где я в детстве любила играть в «магазин». Это помещение 2х2 метра, глубиной чуть больше 2-х метров, где дедушка и дядя часами прятались во время бомбежек города.
Долго быть в доме дедушки мы не собирались, скоро должна была приехать еще одна наша подруга, поэтому было решено не стеснять родственников, а снять на два дня отдельную квартиру. Узнав об этом, дедушка уговорил нас хотя бы взять с собой его солений, чтобы не так много тратить на еду. Мы спустились в погреб, где до сих пор стояли несколько табуреток.
- Это..Еще с тех пор. Еда, вода, документы - все было тут. А еще соседи прибегали. Помнишь, Оля – вы с ней когда-то дружили, хоть она и постарше. У них с мужем уже тогда двое детей было, так она еще и на восьмом месяце была…Прям так и сидели тут все вместе. У них же подвала нет.
- Это..Еще с тех пор. Еда, вода, документы - все было тут. А еще соседи прибегали. Помнишь, Оля – вы с ней когда-то дружили, хоть она и постарше. У них с мужем уже тогда двое детей было, так она еще и на восьмом месяце была…Прям так и сидели тут все вместе. У них же подвала нет.
Я поднималась по крутой лестнице из подвала с двумя банками соленых огурцов, представляя, какой ужас испытывали все эти люди, забитые в крохотное подвальное помещение, где единственным источником солнечного света была крохотная решетка с редкими круглыми отверстиями, размером с горошину.
- А дети теперь почти не помнят того времени, маленькие совсем были. – Говорил дедушка. – Старший только рассказывает: «Было интересно всем вместе, а еще дедушка сладкими сухариками угощал».
- А дети теперь почти не помнят того времени, маленькие совсем были. – Говорил дедушка. – Старший только рассказывает: «Было интересно всем вместе, а еще дедушка сладкими сухариками угощал».
Собравшись и вызвав очередное такси, мы отправились встречать свою подругу Кристину, нет, соблюдем документальную точность, - нашу Христю. Кристина – одноклассница Ани, ей 21 год, она родилась и выросла в селе Павловка Одесской области, выучилась на фельдшера, а потом получила повестку и почти без колебаний отправилась медиком в зону АТО. Я могу долго рассказывать о ней, что ей самой совершенно не понравилось бы, потому скажу только, что из всех, кого я сейчас знаю– она самый сильный духом и мужественный человек. Первое пребывание в зоне АТО, в 2015-м году, закончилось для Христи ранением. Теперь же она снова вернулась туда, только не в Луганскую область, как в первый раз, а в Марьинку Донецкой области, остающуюся сейчас едва ли не самой горячей точкой зоны АТО.
Христя
Кристина вышла из автобуса, и начала так характерно для нее последними словами ругать автобус, водителя, дороги, и главное – семь блокпостов, которые пришлось пересечь. Она была одета в спортивные брюки, кроссовки и куртку, которую, как выяснилось, одолжила у сослуживца, потому что кроме формы в Марьинке у нее почти не было одежды. Тем не менее, на голове у Христи была довольно свежая прическа-«завивка».
- В мене там недавно ще одна дєвочка появилась, шо ось таке робить, а ще манікюр. Війна-війною, а треба лишатись жінкою. – Рассказала она.
- В мене там недавно ще одна дєвочка появилась, шо ось таке робить, а ще манікюр. Війна-війною, а треба лишатись жінкою. – Рассказала она.
После коротких объятий мы снова вызвали такси (ценовая политика местных таксистов сподвигла нас напрочь отказаться от общественного транспорта, где еще бедным студенткам пошиковать?) и поехали на съемную квартиру, располагавшуюся на улице Торской, которая раньше именовалась улицей Коммунаров. Мы проезжали мимо серых однотипных кварталов, состоящих в основном из нескончаемых рядов «хрущовок», город, как и пять лет назад, производил впечатление серого и ничем непримечательного. Но время от времени взгляд останавливался на бигбордах с патриотичными лозунгами, которые поначалу казались мне не совсем уместными. Я ехала сюда с уверенностью, что большинство местных все еще не поддерживают украинскую власть или, по крайней мере, стараются придерживаться нейтралитета. В представлявшихся мне условиях такие бигборды выглядели красной тряпкой перед и без того разъяренным быком.
- Знаєте, а я очікувала, що буде більше зруйнувань, будинків чи чогось… - Говорила Аня, когда мы поднимались по лестнице к съемной квартире. На пороге уже стоял мужчина лет 60-ти на вид.
- Зря ожидали, девушки! – Объявил он. – Ничего такого ужасного у нас нет. Разрушения были, но в центре – мало, в основном на окраинах и в спальных районах. Да и там уже почти все восстановлено. Да и вообще в новостях говорили много лишнего.
- Зря ожидали, девушки! – Объявил он. – Ничего такого ужасного у нас нет. Разрушения были, но в центре – мало, в основном на окраинах и в спальных районах. Да и там уже почти все восстановлено. Да и вообще в новостях говорили много лишнего.
Мы вошли в квартиру, поставили сумки и уже приготовились выслушать пламенную речь о лживых украинских СМИ, плавно перетекающую в оскорбления властей, но мужчина удивил: - А еще говорят, что у нас тут одни ватники. Так вот нет! Может быть в Киеве, или еще где-то все сплошь патриоты, но, как по мне, патриотизм у них «диванный». Легко говорить что угодно, сидя в комфорте и не зная ничего о том, что происходит на самом деле. А мы здесь все видели!
И взрывы, и стрельбу по машинам, и то, как девушек воровали посреди дня, и мародерство. И кто это все делал – тоже видели своими глазами! Разве можем мы поддерживать такое? Знаете, у нас тут есть гора Карачун, на ней украинские войска стояли. Так вот даже когда «дэнээровские» уходили, с Карачуна ни одного выстрела не было, потому что договорились, люди потому что. А теперь вспомните, что было под Иловайском…
Славянск, июнь 2014
На вечер был запланирован ужин с другими родственниками – моей троюродной сестрой Катей и ее семьей. Не смотря на не совсем близкое кровное родство, эти люди были и остаются едва ли не самыми близкими для меня, после родителей. Они часто приезжали к нам в Ялту, еще когда я и моя сестра были маленькими. Теперь же мы с Катей сами ездили друг к другу, продолжая общение на радость родителям.
- Сколько молодежи в доме! Давненько такого не было! – Обнимая меня, радовался отец Кати дядя Юра. Одетый в брюки и белую рубашку, он проводил нас в гостиную, где уже был накрыт большой и красивый праздничный стол. Хозяин дома сел во главе стола, подметив, что окружен настоящим «цветником», кроме меня, Ани, Христи, и Кати, тут были также жена дяди Юры тетя Марина и ее сестра-близняшка Галина. Они вдвоем , невероятно похожие между собой, сидели по обе руки от дяди Юры так, что иногда создавалось впечатление, что у него не одна жена, а две.
- Сколько молодежи в доме! Давненько такого не было! – Обнимая меня, радовался отец Кати дядя Юра. Одетый в брюки и белую рубашку, он проводил нас в гостиную, где уже был накрыт большой и красивый праздничный стол. Хозяин дома сел во главе стола, подметив, что окружен настоящим «цветником», кроме меня, Ани, Христи, и Кати, тут были также жена дяди Юры тетя Марина и ее сестра-близняшка Галина. Они вдвоем , невероятно похожие между собой, сидели по обе руки от дяди Юры так, что иногда создавалось впечатление, что у него не одна жена, а две.
После примерно получасового обмена общепринятыми семейными новостями из разряда «кто на ком женился, кто кого родил и т.д» дядя Юра налил нам в округлые бокалы дорогой виски, а себе – водки.
-Дядь Юр, а чем же вам закусывать? – Спросила я, зная, что меня поймут.
- Ох, как же я мог забыть?! – Он отставил рюмку и ушел на кухню, откуд буквально через пару минут вернулся с тарелкой нарезанного сала с зеленым луком. – Ми без сала - нікуди!
Давайте, девочки за нас, а еще за тех, благодаря кому мы сейчас можем тут спокойно сидеть, есть и пить – за наших ребят, за нашу армию! І Слава Ураїні!
Последнее, что мы собирались делать в Славянске – вспоминать эту фразу, уже успевшую стать «попсовой» для многих украинцев. Для многих, но только не славянцев, не для моих родственников, не для Кристины, которая еще вчера была на поле боя, а сейчас вместе с нами в мирном украинском Славянске громко отвечала:
- Героям слава!
-Дядь Юр, а чем же вам закусывать? – Спросила я, зная, что меня поймут.
- Ох, как же я мог забыть?! – Он отставил рюмку и ушел на кухню, откуд буквально через пару минут вернулся с тарелкой нарезанного сала с зеленым луком. – Ми без сала - нікуди!
Давайте, девочки за нас, а еще за тех, благодаря кому мы сейчас можем тут спокойно сидеть, есть и пить – за наших ребят, за нашу армию! І Слава Ураїні!
Последнее, что мы собирались делать в Славянске – вспоминать эту фразу, уже успевшую стать «попсовой» для многих украинцев. Для многих, но только не славянцев, не для моих родственников, не для Кристины, которая еще вчера была на поле боя, а сейчас вместе с нами в мирном украинском Славянске громко отвечала:
- Героям слава!
Разговор опять таки зашел как-то сам по себе:
- Для нас, родителей, главное – чтоб у вас все было хорошо, чтобы вы жили под мирным небом. И чтобы не пришлось больше куда-то бежать из своего дома. Мы тогда уезжали, оставляя вот эту квартиру - чуть ли не все, на что заработали за всю жизнь. Работы не было, постоянно бомбили, деньги закончились, хорошо хоть Катя была в Харькове, на учебе. Уехали тогда в Святогорск (курортный город в 22 км от Славянска – прим.), жили у тещи. Она держала гостиницу, сдавала номера за символическую цену переселенцам из мест боевых действий. Так и жили всей семьей за ее счет, даже Катю сами не могли обеспечить. – Рассказывал дядя Юра, все сильнее меняясь в лице. Чем больше мы говорили о событиях весны и лета 2014-го, тем более хмурым он становился.
- Для нас, родителей, главное – чтоб у вас все было хорошо, чтобы вы жили под мирным небом. И чтобы не пришлось больше куда-то бежать из своего дома. Мы тогда уезжали, оставляя вот эту квартиру - чуть ли не все, на что заработали за всю жизнь. Работы не было, постоянно бомбили, деньги закончились, хорошо хоть Катя была в Харькове, на учебе. Уехали тогда в Святогорск (курортный город в 22 км от Славянска – прим.), жили у тещи. Она держала гостиницу, сдавала номера за символическую цену переселенцам из мест боевых действий. Так и жили всей семьей за ее счет, даже Катю сами не могли обеспечить. – Рассказывал дядя Юра, все сильнее меняясь в лице. Чем больше мы говорили о событиях весны и лета 2014-го, тем более хмурым он становился.
- Юра тогда несколько раз в неделю звонил соседям, просто спросить, стоит ли еще наш дом, все ли нормально с квартирой. – К рассказу присоединилась тетя Марина.
- А я каждый день заходила в группу, где местные ребята выкладывали фотографии зданий, куда попадали снаряды. Один раз увидела свою школу, а потом дом, страшно похожий на наш, но оказалось, что соседний. – Говорила Катя. Я отчетливо помнила то время, как она в истерике позвонила мне и рассказала о разрушениях в ее школе, о том, что родители уехали из города и не знают, как жить дальше.
- А я каждый день заходила в группу, где местные ребята выкладывали фотографии зданий, куда попадали снаряды. Один раз увидела свою школу, а потом дом, страшно похожий на наш, но оказалось, что соседний. – Говорила Катя. Я отчетливо помнила то время, как она в истерике позвонила мне и рассказала о разрушениях в ее школе, о том, что родители уехали из города и не знают, как жить дальше.
Тетя Марина продолжала:
- Когда-то мы с Галой решили вернуться за вещами, потому что изначально не планировали так надолго уезжать из дома. Приехали в город с несколькими другими людьми, вышли из машины на соседней от дома улице и ужаснулись: пустота, заросшие травой дворы, грязь, осколки, тишина и повсюду стаи голодных собак. А мы даже не догадались взять какой-то еды, чтобы их отвлечь. Еле добежали до дома. А уезжать должны были на следующий день. Помню , той ночью ничего так не хотелось, как быстрее заснуть, накрывшись подушкой, чтобы не слышать взрывы.
- Когда-то мы с Галой решили вернуться за вещами, потому что изначально не планировали так надолго уезжать из дома. Приехали в город с несколькими другими людьми, вышли из машины на соседней от дома улице и ужаснулись: пустота, заросшие травой дворы, грязь, осколки, тишина и повсюду стаи голодных собак. А мы даже не догадались взять какой-то еды, чтобы их отвлечь. Еле добежали до дома. А уезжать должны были на следующий день. Помню , той ночью ничего так не хотелось, как быстрее заснуть, накрывшись подушкой, чтобы не слышать взрывы.
- Зато день, когда Славянск освободили, мы точно запомним. – На лице дяди Юры снова просияла улыбка. – Мне позвонил друг и закричал в трубку «Славянск освободили! Юра! Освободили! Украинские войска заняли город!». Честно говоря, я долго еще не мог в это поверить. Мы плакали, а, когда вернулись домой, готовы были целовать родные стены!
Я чувствовала, как и к моему горлу все ближе подступают слезы, я была восхищена своей семьей, и все больше понимала истинную ценность – даже не квартиры, дома или вещи, а то, что мы есть друг у друга и что мы остались людьми.
Я чувствовала, как и к моему горлу все ближе подступают слезы, я была восхищена своей семьей, и все больше понимала истинную ценность – даже не квартиры, дома или вещи, а то, что мы есть друг у друга и что мы остались людьми.
- Знаєте, насправді ми думали, що тут самі сепа…ну не патріоти. – Сказала Аня. – А виявилось, стільки людей, що говорять геть інше…
- Ну, на самом деле сепаров хватает. – Ответил дядя Юра. – Только они сей час открыто не выступают. Увидели, что бывает, пускай теперь молчат или едут отсюда!
- Ну, Юр, ты знаешь, у меня есть друзья, которые точно так же говорят совсем другое, и тоже с аргументами. Даже семьи распадались из-за конфликтов на политической почве. У каждого своя правда… - Гала говорила, а я смотрела на Кристину, которую буквально коробило от каждого ее слова. В этот момент Гала по-матерински обратилась к ней:
- Кристиночка, а ты прямо из АТО? Как там сейчас?
- Да, з Мар'їнки…. Ну, буває…Стріляють …- Я поняла, что Кристина подбирает слова.
- Ну, на самом деле сепаров хватает. – Ответил дядя Юра. – Только они сей час открыто не выступают. Увидели, что бывает, пускай теперь молчат или едут отсюда!
- Ну, Юр, ты знаешь, у меня есть друзья, которые точно так же говорят совсем другое, и тоже с аргументами. Даже семьи распадались из-за конфликтов на политической почве. У каждого своя правда… - Гала говорила, а я смотрела на Кристину, которую буквально коробило от каждого ее слова. В этот момент Гала по-матерински обратилась к ней:
- Кристиночка, а ты прямо из АТО? Как там сейчас?
- Да, з Мар'їнки…. Ну, буває…Стріляють …- Я поняла, что Кристина подбирает слова.
- Ну как же ты, такая молоденькая и уже там. И на поле боя была?
- Бувало…
- И даже оружие у тебя есть? – В интонациях Галы, которая всегда отличалась особенной чувствительностью и острым материнским чувством ощущались страх и сожаление.
- Звісно є, навіть бувало, що…- Кристина немного осеклась. – Ну…Стріляла, так.
- Ты и все пацаны, которые там сей час – герои. Дай Бог вам всем здоровья и терпения выстоять! – Сказал дядя Юра и поднял очередной тост. А потом внезапно встал из-за стола и подошел к музыкальному центру.
- Без нее никак! – И громко зазвучала песня группы «Ленинград» - «Москва сгорела целиком» в танцевальном ремиксе, так, что все встали и начали танцевать.
- Бувало…
- И даже оружие у тебя есть? – В интонациях Галы, которая всегда отличалась особенной чувствительностью и острым материнским чувством ощущались страх и сожаление.
- Звісно є, навіть бувало, що…- Кристина немного осеклась. – Ну…Стріляла, так.
- Ты и все пацаны, которые там сей час – герои. Дай Бог вам всем здоровья и терпения выстоять! – Сказал дядя Юра и поднял очередной тост. А потом внезапно встал из-за стола и подошел к музыкальному центру.
- Без нее никак! – И громко зазвучала песня группы «Ленинград» - «Москва сгорела целиком» в танцевальном ремиксе, так, что все встали и начали танцевать.
Славянск. Лето - 2015
- В тебе дуже круті родичі, ми їм так вдячні. – Говорили Аня с Кристиной уже в такси по дороге у нашему временному дому.
- А откуда вы такие на украинском? – Спросил таксист (оказалось, таксисты в Славянске на редкость говорливые).
- З Одеси до родичів приїхали! – Ответила Аня. – А ви в нас дорогу запитали, то значить теж не місцевий?
- Из Донецка. Там работы нет, вот сюда и переехали с семьей. Ну их всех с их «дэнээрами» и «элэнэрами».
- А откуда вы такие на украинском? – Спросил таксист (оказалось, таксисты в Славянске на редкость говорливые).
- З Одеси до родичів приїхали! – Ответила Аня. – А ви в нас дорогу запитали, то значить теж не місцевий?
- Из Донецка. Там работы нет, вот сюда и переехали с семьей. Ну их всех с их «дэнээрами» и «элэнэрами».
Возвращение украинского государственного флага в Славянск. 2014
Несколько дней в Славянске прошли быстро. В вечер перед отъездом Кристина подошла к окну и долго смотрела куда-то.
- Что такое? – Спросила я.
- Все нормально. Просто…Тут стільки вогнів, місто світиться, живе, а там, у Мар'їнці, ввечері все ніби помирає…Настюха, ви мені вибачте…Просто, я трохи відвикла від такої обстановки. Від того, що можна веселитися, танцювати, сидіти за красивим столами, обійматися…
- Прекрати это. Разве мы не понимаем? Если бы ты знала, как мы рад тебя увидеть и как ждем твоего возвращения домой…
- Что такое? – Спросила я.
- Все нормально. Просто…Тут стільки вогнів, місто світиться, живе, а там, у Мар'їнці, ввечері все ніби помирає…Настюха, ви мені вибачте…Просто, я трохи відвикла від такої обстановки. Від того, що можна веселитися, танцювати, сидіти за красивим столами, обійматися…
- Прекрати это. Разве мы не понимаем? Если бы ты знала, как мы рад тебя увидеть и как ждем твоего возвращения домой…
На следующий день наша Христя уехала в зону АТО. Наш поезд в Одессу уходил немного позже. Мы с Аней попрощались с родственниками и в последний раз вызвали успевшее стать легендарным славянское такси. Последние минуты мы находились в городе, который кардинально перевернул наше сознание. За окнами такси все еще мелькали те самые бесконечные серые «хрущовки», но мы знали, что дело совсем не в них, а в людях, которые продолжают верить в будущее в своем городе. И, не смотря на то, что война навсегда отпечатается в их памяти, они продолжают жить.
- Он, он, подивись! – Вдруг закричала Аня.
- Да что там такое? – Я обернулась и увидела надпись «Славянск – Украина».
- Я ще тоді її помітила, коли тільки з поїзда їхали, але якось не повірилось…Думала, що здалось або погано роздивилась у темряві. Але тепер бачу, і не просто бачу, а знаю, тут дім, тут Україна!
- Так, мала, тут Україна!
- Он, он, подивись! – Вдруг закричала Аня.
- Да что там такое? – Я обернулась и увидела надпись «Славянск – Украина».
- Я ще тоді її помітила, коли тільки з поїзда їхали, але якось не повірилось…Думала, що здалось або погано роздивилась у темряві. Але тепер бачу, і не просто бачу, а знаю, тут дім, тут Україна!
- Так, мала, тут Україна!
фото предоставлены Андреем Харламовым
видео - Телеканал Донбасс
видео - Телеканал Донбасс
Photocredits: Unsplash
